Лечение
Джарон ланье кому принадлежит будущее. Apparat — Журнал о новом обществе

Джарон ланье кому принадлежит будущее. Apparat — Журнал о новом обществе

Джарон Ланье — философ, учёный и автор термина «виртуальная реальность». В конце 1980-х он создавал носимые дисплеи, с помощью которых к виртуальному миру могли подключиться сразу несколько человек. Сейчас Ланье работает в компании Microsoft Research и пишет книги о том, как Сеть вместо того, чтобы изменить мир к лучшему, привела нас к кибернетическому тоталитаризму, где воля толпы подавляет свободу личности. Из основателя и популяризатора «виртуальной реальности» он превратился в её ярого критика. Apparat изучил последнюю книгу философа «Кому принадлежит будущее?», в которой тот рассуждает об экономических и социальных последствиях цифровой революции.

Google и Facebook должны платить своим пользователям

Google и Facebook продают данные, которыми мы охотно делимся в соцсетях, и создают с помощью них огромные экономические вотчины. Ланье называет процесс привлечения пользователей и сбора информации «зовом сирен», а сами вотчины - «серверами сирен» (siren servers). Он считает несправедливым то, что современный человек, будучи источником экономики больших данных, не получает с этого никакой прибыли.

Джарон Ланье

инженер, изобретатель и философ

Веб-сервисы часто предлагают вам удовольствия авансом: бесплатная музыка, видео, веб-поиск и общение в социальных сетях. Это «зов сирен», с помощью которого сервисы заманивают пользователей в свои цифровые сети. Но обычным людям — поставщикам информации — не платят за то, что они делятся собственными данными, хотя эти данные делают компании наподобие Facebook невероятно мощными и богатыми. Сегодня за каждым технологическим гигантом скрывается толпа бесправных людей.

Интернет и автоматизация отбирают у людей рабочие места

Огромная проблема, по мнению философа, заключается в том, что бесплатная информация, которую создают пользователи Сети, сокращает рабочие места и наносит удар по целому ряду отраслей — книгоизданию, телевидению, музыкальной индустрии. Быстрое развитие робототехники и других форм автоматизации (например, 3D-печати) разрушает многие индустрии экономически, и те отходят на второй план.

Мы знаем про беспилотные автомобили, которые вскоре оставят водителей такси и грузовиков без работы. Автоматизированные системы уже продемонстрировали, что могут выполнять исследовательскую работу за юристов, фармацевтов и биологов. Но кто - и как - будет тогда зарабатывать деньги? Куда денутся хирурги, если операции будут проводить роботы? Может оказаться, что их ждёт судьба нынешних музыкантов, пробавляющихся от концерта к концерту и вынужденных жить у родителей, потому что они не могут позволить себе снять или купить квартиру?

Система микроплатежей поможет создать идеальное общество

Ланье предлагает создать систему микроплатежей, в которой каждому человеку платили бы за вклад во всеобщее облако данных. Он основывается на идеях американского социолога, философа и изобретателя гипертекста Теда Нельсона .

Первая идея цифровых сервисов включала универсальную систему микроплатежей. Тед Нельсон предлагал держать в Сети лишь по одной копии каждого культурного продукта - книги или песни - и платить автору этого произведения небольшую, приемлемую для всех сумму каждый раз, когда кто-то обращается к его произведению. В результате каждый мог бы разбогатеть на творчестве. Эта идея вознаграждает художника, а не боссов технологических компаний. Результатом такого процесса мог бы стать идеальный мир, с пропорциональным распределением доходов, более осмысленным использованием данных пользователей и сильным средним классом. Без сильного среднего класса демократия в конце концов увядает.

Правительство тоже должно платить

Ещё один плюс платной информации - в создании противовеса политике государства, считает Ланье. Если бы правительство платило человеку каждый раз, когда за ним следят камеры, то расстановка сил в обществе стала бы равной, а люди смогли бы если не влиять на власть, то хотя бы регулировать, какой информацией с ней делиться.

Давайте представим, что вам должны платить за информацию, которая существует только потому, что существуете вы. В этом случае правительство не сможет больше бесплатно шпионить за вами. Ему в таком случае пришлось бы платить за видеозаписи, полученные с уличных камер. Давайте введём плату за личную информацию, и человек сможет решать, какую степень доступа предоставить правительству, просто задавая цену. При таком подходе сбор и хранение данных могут стать слишком дорогими для государства.

Нам нужно вспомнить суть общественного договора

Мы тратим огромное количество ресурсов на поддержание общественного договора между обществом и государством, однако, в чём суть этого договора, большинство просто не понимает, утверждает Ланье.

Мы никогда не подсчитывали реальных затрат, связанных с использованием денег. Большинство из нас добровольно тратит время на поддержание общественного договора, который придаёт деньгам их ценность. Никто не платит вам за то, что вы каждый день проверяете, есть ли наличные у вас в кошельке, или оплачиваете счета. Если бы за это платили, то деньги стали бы слишком дорогим для общества удовольствием. В новом цифровом обществе возмещение затрат на поддержание общественного договора должно стать функцией государства. Мы же будем платить налог на возможность зарабатывать деньги нашим творчеством.

Мощные компьютеры создадут неравенство

Неравенство Ланье видит не только в том, что ещё не все люди в мире подключены к интернету. Он убеждён, что обладатели самых мощных компьютеров и технологий имеют преимущество, поскольку получают, собирают и обрабатывают информацию намного эффективнее других. К ним он относит Google, Facebook и другие технологические компании.

В прошлом достигнуть власти и влияния можно было путём контроля того, в чём люди нуждались: например, нефтяных ресурсов. Теперь же, чтобы стать влиятельным, достаточно просто иметь очень мощный компьютер. Самые крупные финансовые схемы - всегда и самые компьютеризованные. Свидетельство тому - рост высокочастотного трейдинга. Когда все люди будут иметь доступ к компьютерной сети, у обладателя самого мощного компьютера с самым быстрым подключением к интернету будет информационное преимущество перед другими. Это даст счастливчику неограниченное богатство и влияние и ускорит наступление периода незащищённости, жёсткой экономии и безработицы для всех остальных.

Молодёжь обменяла приватность на гаджеты

Ланье удивляется несознательности людей (особенно молодых), которые пользуются модными устройствами и без разбора делятся личной информацией в Сети. Во многом благодаря их пассивности у власти появилась возможность следить за гражданами. И 2013 год с громкими разоблачениями Эдварда Сноудена это только подтвердил.

Обеспечить приватность в современном мире практически невозможно

Невозможно точно определить, кому теперь принадлежат данные, говорит Ланье. Но каким бы ни был ответ, в вопросах конфиденциальности не следует идти на компромиссы и думать, что чем сильнее мы поступимся нашей приватностью, тем больше получим взамен преимуществ (например, в области безопасности).

Некоторые организации, например АНБ, обладают несравненно большим объёмом информации, чем кто-либо из простых граждан, но и они не знают ни всего набора алгоритмов, используемых коммерческими организациями для работы с персональными данными, ни того, с какой целью эти алгоритмы используются. Ни один наблюдатель с полной уверенностью не может сказать, кто, о ком и какие данные сегодня собирает. Если государству необходимо анализировать информацию о каждом человеке, чтобы поймать террористов раньше, чем те совершат террористический акт, то человеку невозможно обеспечить одновременно и приватность, и безопасность.

Биография

С 1980 года занимался разработкой видеоигр. В 1983 году стал звукоинженером-композитором и разработчиком фирмы Atari , участвовал в разработке игры Moondust . В 1984 году опубликовал в Scientific American статью о визуальном языке программирования , в том же году совместно с бывшим коллегой по Atari Томасом Циммерманом (англ. Thomas G. Zimmerman ) основал фирму VPL Research (от англ. visual programming language ). Компании удалось заполучить контракт NASA на исследования в сфере «наглядной коммуникации», максимальный годовой оборот фирмы составлял $6 млн, однако в 1990 году компания обанкротилась.

В 1990-е годы преподавал в Колумбийском университете, школе искусств Нью-Йоркского университета, был главным научным сотрудником проекта «Интернет2 » (1997-2001). В 2001-2004 годы - научный консультант Silicon Graphics . В начале 2000-х годов, исследуя проблематику баз данных , пришёл к выводу о необходимости специфической визуализации сложных моделей, например в виде виртуальных городов, полученных проецированием данных на трёхмерное пространство .

Библиография

В 2006 году написал ставшее популярным эссе «Цифровой маоизм: опасность нового онлайн-коллективизма» .

В 2009 году вышла книга «Вы не гаджет: манифест» .

В 2013 году выпустил книгу «Кто владеет будущим?» .

Напишите отзыв о статье "Ланье, Джарон"

Примечания

Литература

Частиков, Аркадий. Архитекторы компьютерного мира. - СПб. : БХВ-Петербург , 2002. - 384 с. - 3000 экз. - ISBN 5-94157-138-0 .
. Русская служба Би-би-си . Проверено 29 мая 2013. .

Ссылки

- официальный сайт Джарон Ланье

Отрывок, характеризующий Ланье, Джарон

Французские историки, описывая положение французского войска перед выходом из Москвы, утверждают, что все в Великой армии было в порядке, исключая кавалерии, артиллерии и обозов, да не было фуража для корма лошадей и рогатого скота. Этому бедствию не могло помочь ничто, потому что окрестные мужики жгли свое сено и не давали французам.
Выигранное сражение не принесло обычных результатов, потому что мужики Карп и Влас, которые после выступления французов приехали в Москву с подводами грабить город и вообще не выказывали лично геройских чувств, и все бесчисленное количество таких мужиков не везли сена в Москву за хорошие деньги, которые им предлагали, а жгли его.

Представим себе двух людей, вышедших на поединок с шпагами по всем правилам фехтовального искусства: фехтование продолжалось довольно долгое время; вдруг один из противников, почувствовав себя раненым – поняв, что дело это не шутка, а касается его жизни, бросил свою шпагу и, взяв первую попавшуюся дубину, начал ворочать ею. Но представим себе, что противник, так разумно употребивший лучшее и простейшее средство для достижения цели, вместе с тем воодушевленный преданиями рыцарства, захотел бы скрыть сущность дела и настаивал бы на том, что он по всем правилам искусства победил на шпагах. Можно себе представить, какая путаница и неясность произошла бы от такого описания происшедшего поединка.
Фехтовальщик, требовавший борьбы по правилам искусства, были французы; его противник, бросивший шпагу и поднявший дубину, были русские; люди, старающиеся объяснить все по правилам фехтования, – историки, которые писали об этом событии.
Со времени пожара Смоленска началась война, не подходящая ни под какие прежние предания войн. Сожжение городов и деревень, отступление после сражений, удар Бородина и опять отступление, оставление и пожар Москвы, ловля мародеров, переимка транспортов, партизанская война – все это были отступления от правил.
Наполеон чувствовал это, и с самого того времени, когда он в правильной позе фехтовальщика остановился в Москве и вместо шпаги противника увидал поднятую над собой дубину, он не переставал жаловаться Кутузову и императору Александру на то, что война велась противно всем правилам (как будто существовали какие то правила для того, чтобы убивать людей). Несмотря на жалобы французов о неисполнении правил, несмотря на то, что русским, высшим по положению людям казалось почему то стыдным драться дубиной, а хотелось по всем правилам стать в позицию en quarte или en tierce [четвертую, третью], сделать искусное выпадение в prime [первую] и т. д., – дубина народной войны поднялась со всей своей грозной и величественной силой и, не спрашивая ничьих вкусов и правил, с глупой простотой, но с целесообразностью, не разбирая ничего, поднималась, опускалась и гвоздила французов до тех пор, пока не погибло все нашествие.
И благо тому народу, который не как французы в 1813 году, отсалютовав по всем правилам искусства и перевернув шпагу эфесом, грациозно и учтиво передает ее великодушному победителю, а благо тому народу, который в минуту испытания, не спрашивая о том, как по правилам поступали другие в подобных случаях, с простотою и легкостью поднимает первую попавшуюся дубину и гвоздит ею до тех пор, пока в душе его чувство оскорбления и мести не заменяется презрением и жалостью.

Одним из самых осязательных и выгодных отступлений от так называемых правил войны есть действие разрозненных людей против людей, жмущихся в кучу. Такого рода действия всегда проявляются в войне, принимающей народный характер. Действия эти состоят в том, что, вместо того чтобы становиться толпой против толпы, люди расходятся врозь, нападают поодиночке и тотчас же бегут, когда на них нападают большими силами, а потом опять нападают, когда представляется случай. Это делали гверильясы в Испании; это делали горцы на Кавказе; это делали русские в 1812 м году.
Войну такого рода назвали партизанскою и полагали, что, назвав ее так, объяснили ее значение. Между тем такого рода война не только не подходит ни под какие правила, но прямо противоположна известному и признанному за непогрешимое тактическому правилу. Правило это говорит, что атакующий должен сосредоточивать свои войска с тем, чтобы в момент боя быть сильнее противника.

На заре цифровой культуры Джарон Ланье участвовал в формировании идеи интернета как всеобщего ресурса, из которого человечество могло бы черпать знания. Но уже тогда эта идея омрачалась тенью того, как все могло обернуться: персональные устройства, контролирующие наши жизни, отслеживающие наши действия и снабжающие нас стимулами. (Звучит знакомо?) В этом дальновидном выступлении Ланье размышляет над «глобальной, трагической, на удивление нелепой ошибкой», которую такие компании, как Google и Facebook, допустили, когда закладывали основы цифровой культуры, а также о том, как нам это исправить

Джарон Ланье

Я впервые выступил на TED еще в 1980 году, проведя тогда один из самых первых публичных показов виртуальной реальности со сцены TED. Уже в то время мы понимали, что наше будущее на волоске, что технология, в которой мы нуждались, технология, которую мы обожали, могла нас погубить. Мы знали, что если превратим технологию в средство для достижения власти, если используем ее в погоне за властью, мы неминуемо себя уничтожим. Так случается всегда, когда гонишься лишь за властью, не думая ни о чем другом.

Так вот идеализм цифровой культуры того времени заключался в том, чтобы, осознав эту потенциальную угрозу, попытаться превозмочь ее силой красоты и творчества.

Свои ранние выступления на TED я, как правило, заканчивал пугалкой: «Перед нами сложная задача. Мы должны создать вокруг технологий культуру, которая своей красотой, смыслом, глубиной, бесконечностью творчества, своим бескрайним потенциалом смогла бы уберечь нас от массового самоубийства». Мы говорили в том же ключе о вымирании как о необходимости создания прекрасного, бесконечно творческого будущего. И я до сих пор верю, что творчество и есть совершенно реальная и верная альтернатива гибели, возможно, самая реальная из всего, что у нас есть.

Что же касается виртуальной реальности… Я говорил о ней так, как будто она станет чем-то вроде языка в момент его возникновения. С языком открылись новые возможности, новая глубина, новый смысл, новые пути сближения, новые пути сотрудничества, новые подходы к воображению и воспитанию детей. И мне представлялось, что виртуальная реальность станет тем нововведением, которое будет напоминать диалог и в то же время походить на осознанные сны наяву. Мы называли ее пост-символическим общением, при котором можно непосредственно воссоздавать то, что испытываешь, вместо того, чтобы косвенно выражать все через символы.

Это было прекрасной идеей, в которую я верю до сих пор, но у этой прекрасной идеи была та самая обратная сторона, которой все могло обернуться.

Тут я хотел бы упомянуть одного из первых ученых-информатиков по имени Норберт Винер, который еще в 50-е годы, то есть до моего рождения, написал книгу, озаглавленную «Человеческое использование человеческих существ». В той книге он описал создание гипотетической компьютерной системы, которая собирала бы данные о людях и в реальном времени посылала бы этим людям ответные сигналы, с тем чтобы держать их, хотя бы частично, статистически, в эдаком ящике Скиннера, в бихевиористской системе. У него есть удивительные строки, где он пишет, что в качестве мысленного эксперимента можно представить - я перефразирую, это не цитата - можно представить себе глобальную компьютерную систему, в которой каждый постоянно носит при себе некие приборы, подающие людям сигналы в зависимости от того, что они делают, и все население в той или иной мере подвергается корректировкам поведения. Такое общество было бы безумным, неспособным к выживанию, к решению собственных проблем.

Он добавляет, что это всего лишь мысленный эксперимент и что подобное будущее технологически нереализуемо.

Тем не менее, это именно то, что мы создали и что нам теперь нужно пересоздать ради собственного выживания. Так вот…

На мой взгляд, мы совершили вполне определенную ошибку, и случилось это в самом начале, и понимание этой ошибки поможет нам ее исправить. Это произошло в 90-х годах, на рубеже веков, и заключалось оно в следующем. Ранней цифровой культуре - да и цифровой культуре по сей день - было присуще несколько, я бы сказал, левое, социалистическое ви́дение, что в отличие от других изобретений, таких как книги, все в интернете должно быть открытым, должно быть в бесплатном доступе, потому что если кто-то не сможет за это платить, возникнет ужасающее неравенство. Однако это решается и другими способами. Раз книги стоят денег, существуют публичные библиотеки. И тому подобное. Но мы думали: нет, нет, нет, это будет исключением. Пусть это безоговорочно станет всеобщим достоянием, мы так хотим.

И эта идея продолжает жить. Она нашла воплощение в таких проектах, как Wikipedia и многих других. Но в то же время мы с равным энтузиазмом придерживались другой идеи, совершенно несовместимой с первой, которая выражалась в нашей любви к технарям-предпринимателям. Мы были влюблены в Стива Джобса, влюблены в ницшеанский миф о технаре, который продырявит Вселенную. Понимаете? И эта мистическая сила все так же властвует над нами. Так вот, есть два различных стремления: к тому, чтобы сделать все бесплатным, и к почти сверхъестественной власти технаря-предпринимателя. Как же быть предпринимателем, когда все бесплатно?

Единственным на тот момент решением был бизнес, основанный на рекламе. Таким образом родился Google - бесплатный, но с рекламой, родился Facebook - бесплатный, но с рекламой. И поначалу это было даже мило, пока Google был в младенчестве.

Тогда реклама действительно была рекламой, вроде адреса ближайшего зубного и тому подобного. Но существует такая вещь, как закон Мура, согласно которому компьютеры становятся все эффективнее и дешевле. Их алгоритмы улучшаются. Люди уже изучают их в университетах, и они становятся все лучше и лучше. А потребители и организации, пользующиеся этими системами, накапливают все больше опыта, становясь все умнее и умнее. И то, что началось с рекламы, больше уже рекламой не назовешь. Она превратилась в метод влияния на поведение, как того опасался Норберт Винер.

При этом я отказываюсь конкретно кого-либо обвинять. У меня в этих компаниях хорошие друзья, я сам продал Google фирму, хотя считаю его одной из таких империй. Я не думаю, что тут дело в плохих людях, которые совершили злодеяние. Я думаю, что речь скорее о глобальной, трагической, поразительно нелепой ошибке, чем о злонамеренных действиях.

Позвольте, я остановлюсь поподробнее на механизме работы этой ошибки. В бихевиоризме вы даете существу, будь то крыса, собака или человек, маленькие поощрения, а иногда и наказания в ответ на их действия. Например, животному в клетке дают сладости или ударяют его током. Но в случае со смартфоном реакция поступает в виде символических наказаний и поощрений. Павлов, один из ранних бихевиористов, продемонстрировал этот знаменитый принцип: у собаки можно вызвать слюну в ответ на звонок, то есть на символ. Так вот в социальных сетях социальные наказания, социальные поощрения играют роль наказаний и подкреплений. Всем известно, что мы при этом чувствуем. Вы чувствуете подъем: «Кто-то лайкнул мой пост и перепостил его». Или же расстраиваетесь: «О Боже, я им не нравлюсь, наверно, кто-то популярнее меня, ах, какой ужас». И вы поочередно испытываете два эти чувства, дозированные таким образом, что вы попадаете в замкнутый круг. И как уже было во всеуслышанье признано многими основателями этой системы, все были в курсе того, что происходит.

Но вот в чем дело: традиционно при академическом подходе к изучению поведения сравнивается влияние положительных и отрицательных стимулов. А в данном контексте, в коммерческом контексте, акцент делается на ином различии, которое долго не учитывалось в академических исследованиях, - это различие в том, что какими бы эффективными ни были в различных ситуациях положительные стимулы, отрицательные стимулы дешевле. Именно они определяют исход сделки. То есть, другими словами, намного легче потерять доверие, чем обрести доверие. Нужно очень много времени, чтобы создать любовь, и очень мало времени, чтобы ее уничтожить.

И вот потребители этих империй по воздействию на поведение попадают в скоростной круговорот. Почти как сверхскоростные трейдеры. Они получают отклик на свои затраты или какую-то другую деятельность, если это не инвестиции, и сразу видят, что работает, и делают на этом упор. И так как отклик незамедлителен, получается, что по большей части они реагируют на негативные эмоции, потому что именно такие эмоции возникают быстрее, так? Таким образом даже самые благонамеренные участники, уверенные, что они всего лишь рекламируют зубную пасту, в результате продвигают интересы озлобленных людей, негативных настроений, фанатиков, параноиков, циников и нигилистов. Именно их голоса усиливаются системой. И нельзя заплатить одной из этих компаний, чтобы она изменила мир к лучшему и укрепила демократию, а заплатить, чтобы она их разрушила, - можно. Вот в какую проблемную ситуацию мы себя загнали.

У нас есть альтернатива: огромным усилием повернуть время вспять и пересмотреть свое решение. Пересмотр будет означать две вещи. Во-первых, многие люди, которые могут себе это позволить, начали бы платить за пользование. Вы бы платили за поиск, вы бы платили за соцсети. Каким образом? Например, через абонентские взносы или через разовые оплаты по мере пользования. Вариантов достаточно. Возможно, кто-то из вас возмущается и думает: «Ну, знаете, я не стану за это платить. Да и кто вообще захочет платить?» Так вот, я хочу напомнить вам об одном недавнем случае. Примерно в то же время, когда компании вроде Google и Facebook формировали свой принцип бесплатности, во многих кибер-кругах также верили, что в будущем то же самое произойдет с телевидением и кино, что они уподобятся Wikipedia. Но тогда компании вроде Netflix, Amazon, HBO сказали: «Вообще-то, давайте подписывайтесь. Мы обещаем вам классные программы». И это сработало! Мы находимся сейчас на так называемом «телевизионном пике», так ведь? Иногда, если за что-то заплатить, оно становится лучше.

Мы можем вообразить эдакий мир «пика социальных сетей». Как бы это выглядело? Это означало бы, что, зайдя туда, вы могли бы получить совет от настоящего доктора, а не маньяка. Это означало бы, что, зайдя туда в поисках правдивой информации, вы не получите кучу немыслимых параноидальных теорий заговора. Можно представить себе эту замечательную возможность. Ах. Я мечтаю об этом. Я верю, что это возможно. Я уверен в том, что это возможно. И я уверен, что компании - Google, и Facebook, и им подобные - от этого только выиграют. Я не считаю, что нужно наказать Кремниевую долину. Нам просто нужно пересмотреть то решение.

Среди крупных технологических компаний только две по-настоящему зависят от поведенческих манипуляций и слежки в качестве своего бизнес-плана. Это Google и Facebook.

И я обожаю вас, ребята. Нет, серьезно, люди там фантастические. Я просто хочу сказать, если позволите, взгляните на Google: со всеми этими фирмами они могут до бесконечности множить центры затрат, но не центры прибыли. И изменить это они не могут, потому что сами на это подсели. Они подсели на эту модель так же, как и их пользователи. Они в той же ловушке, что и их пользователи, а так нельзя управлять крупной корпорацией. Так что в конечном счете это в интересах как акционеров, так и других заинтересованных в этих компаниях сторон. При таком решении выигрывают все. Просто нужно время, чтобы его обдумать. Нужно разобраться во многих деталях, но все абсолютно достижимо.

Ошибка Lua в Модуль:CategoryForProfession на строке 52: attempt to index field "wikibase" (a nil value).

Биография

Библиография

В 2006 году написал ставшее популярным эссе «Цифровой маоизм: опасность нового онлайн-коллективизма» .

В 2009 году вышла книга «Вы не гаджет: манифест» .

В 2013 году выпустил книгу «Кто владеет будущим?» .

Напишите отзыв о статье "Ланье, Джарон"

Примечания

Литература

Частиков, Аркадий. Архитекторы компьютерного мира. - СПб. : БХВ-Петербург , 2002. - 384 с. - 3000 экз. - ISBN 5-94157-138-0.
. Русская служба Би-би-си . Проверено 29 мая 2013. .

Ссылки

- официальный сайт Джарон Ланье

Отрывок, характеризующий Ланье, Джарон

– Скажи, Север, почему Совершенные не защищались? Ведь, насколько мне известно, никто лучше них не владел «движением» (думаю, имеется в виду телекинез), «дуновением» и ещё очень многим другим. Почему они сдались?!
– На это есть свои причины, Изидора. В самые первые нападения крестоносцев Катары ещё не сдавались. Но после полного уничтожения городов Алби, Безье, Минервы и Лавура, в которых погибли тысячи мирных жителей, церковь придумала ход, который просто не мог не сработать. Перед тем, как напасть, они объявляли Совершенным, что если они сдадутся, то не будет тронут ни один человек. И, конечно же, Катары сдавались... С того дня начали полыхать по всей Окситании костры Совершенных. Людей, посвятивших всю свою жизнь Знанию, Свету и Добру, сжигали, как мусор, превращая красавицу Окситанию в выжженную кострами пустыню.
Смотри, Изидора... Смотри, если желаешь увидеть правду...
Меня объял настоящий священный ужас!.. Ибо то, что показывал мне Север, не вмещалось в рамки нормального человеческого понимания!.. Это было Пекло, если оно когда-либо по-настоящему где-то существовало...
Тысячи облачённых в сверкающие доспехи рыцарей-убийц хладнокровно вырезали мечущихся в ужасе людей – женщин, стариков, детей... Всех, кто попадал под сильные удары верных прислужников «всепрощающей» католической церкви... Молодые мужчины, пытавшиеся сопротивляться, тут же падали замертво, зарубленные длинными рыцарскими мечами. Повсюду звучали душераздирающие крики... звон мечей оглушал. Стоял удушающий запах дыма, человеческой крови и смерти. Рыцари беспощадно рубили всех: был ли то новорождённый младенец, которого, умоляя о пощаде, протягивала несчастная мать... или был немощный старик... Все они тут же нещадно зарубались насмерть... именем Христа!!! Это было святотатством. Это было настолько дико, что у меня на голове по-настоящему шевелились волосы. Я дрожала всем телом, не в состоянии принять или просто осмыслить происходящее. Очень хотелось верить, что это сон! Что такого в реальности быть не могло! Но, к сожалению, это всё же была реальность...
КАК могли они объяснить совершающееся зверство?!! КАК могла римская церковь ПРОЩАТЬ (???) совершающим такое страшное преступление?!
Ещё перед началом Альбигойского крестового похода, в 1199 году, Папа Инокентий III «милостиво» заявил: «Любой, исповедующий веру в бога, не совпадающую с церковной догмой, должен быть сожжён без малейшего на то сожаления». Крестовый поход на Катар назывался «За дело мира и веру»! (Negotium Pacis et Fidei)...
Прямо у алтаря, красивый молодой рыцарь пытался размозжить череп пожилому мужчине... Человек не умирал, его череп не поддавался. Молодой рыцарь спокойно и методично продолжал лупить, пока человек наконец-то последний раз не дёрнулся и не затих – его толстый череп, не выдержав, раскололся...
Объятая ужасом юная мать, в мольбе протянула ребёнка – через секунду, у неё в руках остались две ровные половинки...
Маленькая кудрявая девчушка, плача с перепугу, отдавала рыцарю свою куклу – самое дорогое своё сокровище... Голова куклы легко слетела, а за ней мячиком покатилась по полу и голова хозяйки...
Не выдержав более, горько рыдая, я рухнула на колени... Были ли это ЛЮДИ?! КАК можно было назвать вершившего такое зло человека?!
Я не хотела смотреть это дальше!.. У меня больше не оставалось сил... Но Север безжалостно продолжал показывать какие-то города, с полыхавшими в них церквями... Эти города были совершенно пустыми, не считая тысяч трупов, брошенных прямо на улицах, и разлившихся рек человеческой крови, утопая в которой пировали волки... Ужас и боль сковали меня, не давая хоть на минуту вдохнуть. Не позволяя шевельнуться...

Что же должны были чувствовать «люди», отдававшие подобные приказы??? Думаю, они не чувствовали ничего вообще, ибо черным-черны были их уродливые, чёрствые души.

Вдруг я увидела очень красивый замок, стены которого были местами повреждены катапультами, но в основном замок оставался целым. Весь внутренний двор был валом завален трупами людей, утопавших в лужах собственной и чужой крови. У всех было перерезано горло...
– Это Лавур (Lavaur), Изидора... Очень красивый и богатый город. Его стены были самыми защищёнными. Но озверевший от безуспешных попыток главарь крестоносцев Симон де Монтфор позвал на помощь весь сброд, какой только смог найти, и... 15 000 явившихся на зов «солдат Христовых» атаковали крепость... Не выдержав натиска, Лавур пал. Все жители, в том числе 400 (!!!) Совершенных, 42 трубадура и 80 рыцарей-защитников, зверски пали от рук «святых» палачей. Здесь, во дворе, ты видишь лишь рыцарей, защищавших город, и ещё тех, кто держал в руках оружие. Остальных же (кроме сожжённых Катар) зарезав, просто оставили гнить на улицах... В городском подвале убийцы нашли 500 спрятавшихся женщин и детей – их зверски убили прямо там... не выходя наружу...